|
(Ион Хиосский)
Злое дитя, старик молодой, властелин добронравный,
|
Пушкин
|
Не стану я жалеть о розах, Увядших с легкою весной; Мне мил и виноград на лозах, В кистях созревший под горой, Краса моей долины злачной, Отрада осени златой, Продолговатый и прозрачный, Как персты девы молодой. |
|
Румяной зарею Покрылся восток, В селе за рекою Потух огонек. Росой окропились Туманы седые С журчаньем стремится Пастушка младая Румянец играет Искусной рукою Корсетом прикрыта Пастушка приходит Хоть вид их прекрасен Подумав, решилась Уже достигает Бери плод рукою — Вдали усмотрела, — И ветвь затрещала — Сучок преломленный Среди двух прелестных Что скрыто до время Пастушку несчастну Вся кровь закипела Утеха страданий Прельщенный красою, И вмиг зарезвился И вишню румяну
|
|
Эпиграмма на Стурдзу
Вкруг я Стурдзы хожу, |
|
«Внемли, о Гелиос, серебряным луком звенящий, Внемли, боже кларосский, молению старца, погибнет Ныне, ежели ты не предыдешь слепому вожатым». Рек и сел на камне слепец утомленный. — Но следом Три пастуха за ним, дети страны той пустынной, Скоро сбежались на лай собак, их стада стерегущих. Ярость уняв их, они защитили бессилие старца; Издали внемля ему, приближались и думали: «Кто же Сей белоглавый старик, одинокий, слепой — уж не бог ли? Горд и высок; висит на поясе бедном простая Лира, и голос его возмущает волны и небо». Вот шаги он услышал, ухо клонит, смутясь, уж Руки простер для моленья странник несчастный. «Не бойся, Ежели только не скрыт в земном и дряхлеющем теле Бог, покровитель Греции — столь величавая прелесть Старость твою украшает, — вещали они незнакомцу; — Если ж ты смертный — то знай, что волны тебя принесли К людям . . . . . . . . . . . дружелюбным».
|